Дикие лошади образуют табуны, которые обладают большей сплоченностью. Единство табуна поддерживается главным образом волей самцов, отстаивающих своё обладание самками от притязаний других самцов. В табунах наблюдается явление покровительства и управления одного индивидуума по отношению к другим. Домашние лошади (лат. Equus caballus) пасутся обыкновенно небольшими табунами. В различных степных местностях отдельные табуны постепенно удалялись от жилищ человека, дичали и образовали самостоятельные группы, получившие различные наименования. В степях южной и юго-восточной России такие лошади назывались тарпанами. В Южной Америке (в пампасах Аргентинской республики) одичавшие лошади называются цимарронами, и их табуны состоят иногда из нескольких тысяч голов. В Парагвае есть табуны полудиких лошадей — мустанги, о которых жители почти не заботятся. Каждый табун обычно придерживается определённой местности. Двух- или трёхлетних жеребцов кастрируют, оставляя одного и поручая ему 12-18 кобыл, которых он защищает от других жеребцов. Лошади, принадлежащие одному табуну, не смешиваются с другими и быстро узнают друг друга. Замечено, что лошади одинаковой величины или одной масти легче привыкают друг к другу. Будучи испуган, весь табун бросается в паническом страхе в бегство, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. В Центральной Азии путешественники находили также табуны одичавших лошадей. Из других видов рода Equus отметим кулана (лат. Equus hemionus), водящегося большими табунами в степях Средней Азии, от Каспийского моря до Монголии и Тибета. Табуны эти постоянно кочуют из одной местности в другую; с наступлением зимы отдельные маленькие табуны соединяются в более крупные (до 1000 и более голов) и перекочевывают на зимние пастбища, а с наступлением весны приступают к обратной перекочевке. Осенью молодые (3-4-летние) жеребцы отделяются от табуна, убегая поодиночке в нагорные степи, а затем составляют себе новый табун, набирая до 20 кобыл и более. Если жеребец погибнет, то табун рассеивается. У степного осла (лат. Equus asinus africanus), жителя Африки, от которого, по всей вероятности, происходит домашний осел, табуны состоят всего из одного жеребца и 10-15 кобыл. Другие африканские виды рода Equus с поперечными тёмными полосами (лат. Equus zebra — зебра, лат. Equus burchellii — дау и лат. Equus quagga — квагга) образуют табуны до 100 голов и более. Интересно, что среди этих табунов встречаются другие животные — антилопы, гну, буйволы и страусы; по всей вероятности, подобное сожительство имеет целью увеличение бдительности и осторожности целого табуна.

Известная поговорка «Что написано пером, не вырубишь и топором» верна и в отношении таврения лошадей. «Что выжжено тавром» уже не исчезнет. Ведь сама лошадь не может сказать, кому принадлежит, а отметина на коже, сделанная каленым железом или жидким азотом отметает какие-либо толки. И потом уже бесполезно доказывать, «что кобыла не моя». Клеймо, лучше всяких слов, говорит само за себя…

В США и других странах с большой площадью, где практикуется свободное содержание скота на широких просторах, таврение служит в первую очередь для определения права собственности. До сего дня в Америке действуют строгие предписания обозначения скота. Так в Нью-Мексико, где за содержание скота отвечает специальная государственная комиссия, существует определение: «Тавро – это обозначение, разрешенное комиссией к применению, позволяющее просто идентифицировать скот, смешавшийся с чужим скотом. Каждая особь может иметь не более одного тавра на определенном участке тела. Ни одно тавро не должно ставиться поверх другого, так что первое будет неразличимо».

О происхождении тавра

Первоначальное назначение тавра как средства определения хозяина трансформировалось в Европе. В Германии тавра служили для обозначения происхождения лошадей из определенного конного завода. Первые заводские тавра появились в Градице (1722 г.), Цвайбрюкене (1755 г.), Целле (1768 г.), Тракенене (1787 г.) и Нойштадте-Доссе (1788 г.) Эти обозначения служили одновременно своеобразным знаком качества.

Дворяне давали возможность крестьянам покрывать их кобыл принадлежащими им жеребцами. Это мероприятие дало возможность существенно улучшить коневодство соответствующих провинций. Отличный пример этому – тракененское коневодство. Часто кобылы принадлежали обычным сельским жителям, а жеребята в свою очередь в зависимости от происхождения получали то или иное тавро.

Многие частные племенные хозяйства Восточной Пруссии имели собственные тавра. Еще в 1929 году в ходу были более 200 тавр, причем о лошади можно было получить достаточную информацию не только по виду тавра, но и по расположению его на определенной части тела: существовали специальные тавра для обозначения нечистопородных животных, тавра регистрации в племенную книгу, тавра жеребят и тавра высокоценных животных. Типичными местами расположения тавра были левое и правое бедро, левая или правая сторона шеи, иногда – холка или щеки.

Сегодня тавра в Европе служат как для идентификации животных, так и для определения принадлежности их к определенной племенной популяции. Очень редко современные конные заводы имеют свое собственное тавро.